Старообрядческие кладбища города Даугавпилс.

 

Даугавпилс, второй крупнейший город Латвии, расположен на реке Даугаве (Западная Двина) в юго-восточной части республики в 232 км от столицы г. Риги. Город неоднократно менял свое название: Динабург (1275), Борисоглебск (1656-1667), Двинск (1893-1920). С 1920-го года — Даугавпилс.

Даугавпилс – одно из крупнейших поселений русских старообрядцев. И сейчас в городе действуют шесть старообрядческих храмов:

Храм Рождества Пресвятые Богородицы и Святителя Николы на Новом Строении ( 1-й Новостроенский)

Храм Покрова Пресвятые Богородицы и Святителя Николы на Старом Форштадте.

храм Воздвижения Креста Господня, Покрова Пресвятые Богородицы и Святителя Николы на Гриве.

Храм Успения Пресвятые Богородицы и Святителя Николы (Малюткинско – Юдовский).

Храм Пресвятые Богородицы и Святителя Николы в Нидеркунах.

Храм Благовещения Пресвятые Богородицы и Святителя Николы в Гайке.

В течение всего периода развития город менял не только названия, но и менялась его географические размеры. Привычные нашему современнику представления о городской территории сложились в 1953 году, когда произошло окончательное присоединение к городу доселе самостоятельного левобережного города Гривы.

Именно на левобережье реки Даугавы и началось во времена Курляндского Герцогства (XVII в.) переселение русских староверцев,  изгнанников из своей этнической родины…

В Даугавпилсе на улице Лигинишкю в 2003 году по инициативе общества БЕЛОВОДИЕ и при поддержке всего старообрядчества Латвии был воздвигнут монументальный Памятный Крест. Крест воздвигнут в память основания первого старообрядческого храма в Прибалтике. Исторический манускрипт – «Дегуцкий хронограф» упоминает Лигинишский храм как еще в далеком 1660 году не принявший Никонианство и проповедующий Старую Веру).

Покойный наставник Войтишского храма Архип Парфёнов, проживавший    как раз  напротив места нынешнего Памятного Креста, рассказывал, что находил в земле при вспашке своего огородика остатки мелкой церковной утвари, иногда обгорелые. Не исключал он и существования вблизи памятника и кладбища, так как из-под земли  во время строительных работ не раз показывались и кости. В принципе наличие кладбища рядом с храмом соответствовало древним христианским традициям.

Из всего вышесказанного явствует, что на нынешней территории города старообрядцы обитали начиная с 1660 года.  Значит, и заканчивали здесь свой жизненный путь, и где-то здесь должны быть погребены. Конечно же, древнейшим старообрядческим кладбищем являлось Лигинишское, но…где?

Очень сложно изучать историю старообрядчества в Латвии в период XVII – XX веков, поскольку период сравнительно благополучного проживания в левобережном Курляндском Герцогстве с серединыXVII и до конца 18 века сменился,с присоединением земель к Российской Империи,  длительным периодом периодических репрессий. Храмы уничтожались, тайно восстанавливались, снова уничтожались и т. д. Мало нам известно о древних староверских моленных в Латгалии, еще меньше — о древних кладбищах…

Однако! Изучая современные карты Даугавпилсского района, мы вдруг обнаружили на них обозначенное “Лигинишское кладбище”.

Кладбище это находится на выезде из города по старой Браславской дороге. Расположено оно на живописном пригорке и хорошо видится издалека.  Небольшое, чистенькое, аккуратно спланированное, с полным отсутствием старинных памятников – оно никак не соотносилось с нашим представлением об истинном Лигинишском кладбище.

И действительно, в самом центре кладбища выделяется большой памятный Крест «Синайского», с текстом на подножии. Из текста ясно, что это кладбище Малюткинско – Юдовской старообрядческой общины, и заложено оно в 1921 году. Неужто поверх древнего Лигинишского? Возможно, ибо в картографии топонимика сохраняется намного дольше, чем в людской памяти.

На кладбище почти нет свободного места. Обратили мы внимание и на то, что по пальцам можно пересчитать памятники времен Первой Латвийской республики (до 1940 года). Скорее всего, это объясняется относительной бедностью общинников. Деревянные Кресты со временем сгнили, очертания могил затерялись и покрылись новым слоем захоронений, в большинстве своем – советского периода.

Кроме того, в наше время в городе функционируют еще два чисто старообрядческих кладбища – Городское (иногда в старообрядческих календарях именуемое Новостроенским) и Гривское. Городское — расположено на правом берегу Даугавы в комплексе общегородских кладбищ в конце улицы 18 ноября. Почтовый номер затруднились указать даже администрация кладбища. Гривское кладбище находится на левом берегу Даугавы. Оба кладбища состоят из двух частей: давно заполненной исторической части и «новой».

Городское (Новостроенское) кладбище, судя по документам, любезно предоставленным Даугавпилсским краеведческим музеем, было заложено в середине девятнадцатого века. На плане городской земли 1850 года на территории Слободки (Старый Форштадт) еще обозначено «раскольничье кладбище», (располагавшееся по соседству с иными конфессиональными кладбищами). Судя по тому, что самые ранние датированные памятники на нынешнем городском кладбище относятся к концу пятидесятых годов девятнадцатого века, комплекс доселе действующих Слободских кладбищ к тому времени был закрыт. Кстати, аналогичным образом в те же сроки было закрыто и перенесено древнее старообрядческое кладбище в городе Екабпилсe, что наводит на мысль о целенаправленной политике вывода кладбищ за пределы городской черты…

Учитывая, что до Вторий мировой войны в городе функционировал еще один – 2-й Новостроенский храм(ныне на его месте находится знаменитый Русский Дом*), распределение территорий трех городских кладбищ для нужд аж семи храмов было не беспроблемным. К тому же существовали и конфессиальные межобщинные отличия. Вплоть до войны 1-я Новостроенская, Гайковская и Гривская общины принадлежали Поморскому согласию (брачные), а 2-я Новостроенская, Нидеркунская и Малюткинско-Юдовские общины к Федосеевскому согласию (не брачные).

Кладбище для любого храма это не только место погребения почивших в бозе, но и немаловажный источник пополнения скудного бюджета. Определенное время в городе действовал старообрядческий кладбищенский комитет, регулировавший все разногласия. Последним его руководителем перед войной был председатель 2-й Новостроенской общины И. Гук…

Парадная ограда Новостроенского городского старообрядческого  кладбища впечатляет: красного кирпича                                    оригинально сложенные ворота и несущие элементы, высокая кованая решетка. Жаль, что за время советизации с ворот свергнут и до сего времени не восстановлен обязательный надвратный Крест. (В накстощее время Крест существует).

Вся территория кладбища делилась на ярусы. Наиболее престижные и, соответственно, дорогие ярусы располагались вблизи главного входа и на возвышенности. В этих ярусах и стоят самые дорогостоящие и художественно ценные памятники   «олигархам» своего времени и известным старообрядческим подвижникам (своеобразное публичное подтверждение их общественных заслуг). Между прочим, многие богатые староверы   не зря именовались в духовной среде «благодетелями». Именно благодаря их солидной финансовой поддержке  строились и благоустраивались староверские храмы.

И еще. Только памятники этих ярусов имели шанс сохраниться для будущих поколений. Именно они и являют теперь собой историческую часть любого старообрядческого кладбища. А все потому, что памятники эти вытесаны и вырезаны из добротного камня, долговечны, и не так легко их было и уничтожить. Во времена Российской Империи намогильные памятники охранялись Законом! Согласно «Уложения о наказаниях» 1845 года, разрытие могилы каралось десятью – двенадцатью годами каторжных работ, а истребление или повреждение намогильных памятников – заключением в тюрьму на срок от четырех до восьми лет.

Участки менее престижных ярусов, скорее всего, были  уставлены типичными деревянными, быстро исчезающими Крестами. Здесь легче и чаще проводились и неоднократные «подселения».

Особенно пострадали кладбища в период советской власти. Если не поощрялась, то и не пресекалось варварство «воинствующих атеистов» и борцов с классовыми врагами, пусть и сто лет назад покинувшими сей мир. В старой части  Даугавпилсских  кладбищ «следы» этого варварства видны особо отчетливо.

Ужасно и общественное безразличие к сохранности уникальных памятников. Еще не так и давно самый большой кладбищенский Крест на центральной (!) аллее выглядел лишь наклонившимся…

Но в очередной наш приезд мы увидели лишь груду развалин, а ныне от Креста остались одни воспоминания…

Очень большие трудности ожидают и всех исследователей Даугавпилсского кладбища. В архиве нынешней «Фирмы по оказанию ритуальных услуг» из всей документации наличествует лишь «Конторская Книга», начатая только при правильной* власти в 1946 году. Естественно, что при Советах кладбищенский комитет (комиссия) была распущена, и нахождение архивов ее неизвестно. Увы, многие уважаемые старообрядческие фамилии конца ХIX – начала ХХ века канули в океан совкового беспамятства. Выражаем огромную благодарность заведующей историческим отделом Даугавпилсского городского музея краеведения Людмиле Жилвинской за предоставленные сведения о своих земляках, которыми мы с радостью воспользуемся.

Обзор памятников Новостроенского кладбища, конечно же, следует начать с описания памятника общественного, коих на старообрядческих кладбищах не так и много. Речь идет о Мемориале  воинам, павшим в Первую мировую войну

Первоначально большой бетонный Крест был установлен в 1924 году. В 1933 году Даугавпилсская городская дума выделила средства на благоустройство памятника. Крест был обновлен: окрашен в темно-серый цвет, а на подножии была закреплена надпись славянским шрифтом: «Воинам, павшим в мировую рус. герм. войну 1914 – 1918 гг. От старообрядческого населения гор. Двинска»

К Памятному Кресту примыкают 19 могил неизвестных солдат, над каждой из которых был установлен бетонированный памятник с чугунным Крестом, окрашенным в черный цвет с позолотой. 28 мая 1934 года, на второй день Троицы, состоялось освящение обновленного комплекса. Чин богослужения совершил старейший Двинский наставник И. Богданов. А руководили реализацией проекта гласный Думы А. М. Балабкин и председатель кладбищенской комиссии И. А. Гук.

Среди множества заурядных памятных плит и советского и постсоветского периодов, особое внимание исследователей мемориального искусства старообрядческих кладбищ привлекают  два вида памятников: богатые «городские» памятники и ранние каменные стелы с Крестами.

Любопытно, что «богатые» (термин условный и нетрадиционный)  памятники, в большинстве своем, наиболее «правильны» с точки зрения конфессиональной. На объемных, полированного гранита постаментах – изящные, строго выдержанных пропорций Кресты, надписи на церковнославянском языке, счисление – принятое в старообрядчестве также церковнославянское. На подножиях часто предусмотрены углубления и ниши для размещения медной иконки и лампадки, для проведения треб. Оборотная часть и боковины украшаются пространными эпитафиями как духовного, так и светского содержания.  Для примера памятники Пыльниковой, Си(е)лявиной, Ефимовой. Кстати, И. Си(е)лявин – Гласный (депутат) городской думы, казначей особой строительной комиссии, проводившей достройку Новостроенского храма.

 

Поэтическая эпитафия с памятника Силявиной:

Сия  заросшая могила

Объятая глубоким сном,

Дорогую мать мою сокрыла

Под сим Божественным Крестом.

Почтенный друг, грядущий мимо,

Присядь у ног моей могилы

Вздохни, и ты ведь человек.

Пройдет житейское все мимо,

Предстанем пред судиею мира

И за содеянное нами, какой дадим ответ.

…Недалеко от центрального входа в кладбище, по правую руку,  наше внимание  сразу привлекло необычное зрелище – на месте былых груд битого кирпича и мусора работали восстановители удивительной по красоте решетки. Это 1-я Новостроенская старообрядческая община расчистила «Даниловский склеп». Под обнесенной решеткою площадкой находится сводчатый

каменный склеп, в нем четыре захоронения. По рассказам, последние наследники предпринимателей скончались в эмиграции в США. Присмотр общины за склепом должен радовать.

На центральной аллее кладбища сразу бросается в глаза роскошный мемориал Филипповых.  И по месту захоронения и по предполагаемой стоимости памятников – надо думать, что люди были состоятельные и видные, но узнать что-либо про них пока не удалось.

Точно также мало  известно  и об обладателе, пожалуй, самого красивого памятника кладбища – Григорие Ивановиче Кручинине. Совковая эпоха не пощадила и эту красоту. С памятника ободрана вся обширная позолота, участок зарастает кустарником, но чья-то бесхитростная и добрая душа украсила надгробие искусственными цветами, и вселяют они надежду на то, что красота вечна и неистребима…

Эпитафия с памятника:

«В надежды общаго воскресения возлюбленная о Христе братия и сестры и ты любезный читатель помолися о мне грешнем ко Господу Исусу да не сведуся по грехам моим в место мучения, но да причтену ми быть к части святых и к лику праведных».

По другую сторону аллеи от памятника Кручинину находится семейный участок домовладельцев Фроловых. И выделяется на нем небольшой, лубочного орнамента Крест . Читаем:

«Упокой Господи душъ усопшихъ раб своих Всевасиана, Феодора, Сергия, Хионию, Евросиния младенцев. Вечная память от родителей Фроловых. 1907»

Сколько горя под одним Крестом!

Неподалеку находится семейный участок Ульяна Немцова. Место это интересно тем, что на нем находятся два захоронения известных старообрядческих подвижников.

Очень скромно на фоне когда-то пышных, но в советское время изуродованных памятников приютился памятный Крест выдающемуся наставнику Авдию Иосифовичу Екимову. Ученик известного старообрядческого подвижника Т. А. Худошина, он долгие годы был духовным лидером латвийского староверия. Председатель Духовной Комиссии, Председатель Центрального Совета, редактор и издатель старообрядческого церковного календаря, духовный наставник крупнейшей Новостроенской общины в Даугавпилсе, — это  неполный перечень его деяний. Даже в возрасте 94 лет он являлся наставником Старофорштадтского храма.

Пожалуй, самым монументальным на этом участке выглядит намогильный Крест известному Даугавпилсскому староверцу Сампсону Еремеевичу Щербакову, бывшему председателю Совета Новостроенской общины, внесшему огромный вклад в дело строительства храма.

Интересная  «коллекция» памятников находится и на родовом участке Горшановых — Васюковых. А. В. Горшанов в начале 30-х годов был наставником Старофорштадской общины.

В двадцатых годах прошлого века при изготовлении намогильных памятников «вошла в моду» тема обрубленных корней и ветвей Древа жизни. Такого рода памятники встречаются и на кладбищах других конфессий. У старообрядцев – в Москвине, Володине и более всего в Даугавпилсе. Лучшие из них:

—          памятник Я. И. Васильеву.

—          памятник Меньшиковой  и фрагмент его боковой грани.

—          Памятник Якову Васильевичу Балабкину на родовом участке Балабкиных.

В начале двадцатого века фамилия Балабкиных была широко известна в городе. Иосиф Балабкин – известный предприниматель, мясоторговец.  Николай Балабкин – мировой известности современный ученый – экономист. Уважаемый причетник Новостроенской общины Маркиян Васильевич Балабкин. Его дети – товарищ председателя Совета Новостроенской общины Авксентий Маркиянович, гласный городской Думы и Тимофей Маркиянович – причетник храма.

Недалеко от центрального входа, в левой части кладбища находится семейный участок известной фамилии служителей Новостроенской

 

общины – Куприяновых.

Филимон Савельевич Куприянов – товарищ председателя Совета общины в 30-х годах, был членом особой строительной комиссии, производившей достройку храма в двадцатые годы прошлого века.

Филипп Тимофеевич Куприянов – был председателем Совета Новостроенской общины, восстанавливал храм после Второй мировой войны, к концу жизни был головщиком хора, почитался как выдающийся знаток знаменного пения. Его брат – Симеон Тимофеевич также слыл знатным певцом.

И, видимо, совсем не случайно вблизи от Куприяновых находится памятный Крест с уникальной эпитафией – выдающемуся старообрядческому певцу Иоакиму Денисову.

К великому нашему сожалению, мы не смогли пока найти могилы некоторых известных старообрядческих подвижников. К примеру,  Григорий Павлович Романов – был подрядчиком и членом Двинской городской управы, наставником при моленной Двинского старообрядческого братства. В 1930 г. был назначен на должность наставника при войсковых частях Латвийской армии. Председатель правления Даугавпилсского старообрядческого братства, секретарь правления Даугавпилсского старообрядческого ссудо-сберегательного общества и т. д.

Почти все “богатые” памятники изготовлены из гранитов темных пород, чаще черного. Поэтому наше внимание сразу привлек постамент редкого белого камня, напоминающего по структуре мрамор. Находится он на семейном кладбище Молчановых.

 

Фамилия Молчановых также была широко известна в городе. Купец Кондратий Кирьянович пожертвовал участок своей земли под строительство Гайковского старообрядческого храма. Кроме того, пожертвовал много икон и богослужебных книг. Евдоким Кондратьвич и Иван Кондратьевич выхлопотали разрешение Министерства внутренних дел на постройку храма.

Не всем, наверное, известно, что  в советские времена в Латвии много виднейших старообрядческих подвижников подверглись репрессиям.

Гордость наша – Иван Никифорович Заволоко, ученый с мировым именемd 1940u/ был арестован и  без суда  сослан в Сибирь. Также были высланы в Сибирь депутат Сейма Латвии и председатель Новостроенской общины Г. Елисеев, писатель, главный региональный инспектор Министерства образования, член Центрального старообрядческого Совета А. Формаков. Много старообрядцев было и в числе расстрелянных. Наиболее известный из них – депутат Сеймов четырех созывов Мелетий Архипович Каллистратов. В настоящее время его именем назван городской Русский культурный центр. Похоронен он здесь же на кладбище.  Ближайшие родственники нам с горечью показывали следы чекистских пуль даже на памятнике.

В настоящее время от этого памятника остались только фотографии. Родственники заменили его на новый…

 

Расстреляны также предприниматель Т. Курмелев, купец Л. Михайлов, подрядчик Е. Толстов и др.

Однако, несмотря на большое количество богатых захоронений, наибольший интерес на Двинских кладбищах представляют ранние цельнокаменные стелы.

Удивительно, но все эти стелы (во всей Латгалии!) – неповторимы и имеют заметные отличия. Относительное исключение – пара, очевидно, сознательно изготовленная максимально идентичной.

О некоторых стелах стоит рассказать подробнее.

На лицевой стороне барельефное изображение Креста в изящном обрамлении. На подножии надпись: «На кладбища в Динабурге памятник сей сооружила? незабве. жена его Февронья Леонтьева Маслова».

На обратной стороне в качестве эпитафии начертан отрывок из заупокойной литии:

« Покой Господи душу раба своего Якова елико в житии сем яко человек согрешиша ты же яко человеколюбец Бог прости его и помилуй и вечные муки избави небесного царствия причастники учини и душам нашим полезное сотвори.»

«Любезные читатели братия и сестры, помолитися о мне грешном. На сем месте погребено тело раба Божия Якова Григорева Маслова скончавшегося  1871 года мес февр жития его было 48 лет» И редкая приписка «деревни маслова (мастер ?) Федор Фомин»

Очень хорошо сохранившаяся пространственная запись, мало сокращений и загубленного временем текста.

Удивительно строгой красоты стела представлена на следующем снимке.  Очень сложная конфигурация, пять (!) плоскостей разного уровня глубинной отделки…Но, изготовленная из относительно мягкого камня, стела не дает возможность простого «мелового» способа познания записей, необходим более профессиональный способ.

Еще более редкой формы стела. Непривычны на ней «ушки» и изображение Голгофы. И та же тщательность ступенчатой глубинной отделки.

Хорошо сохранились записи на стелах

 

Одна из них, более сложной отделки с шаром на вершине, воздвигнута на месте двойного захоронения Самсона и Назара Петровых. Кстати, стелы увенчанные шарами, встречаются на многих латгальских кладбищах. В Кривошееве даже отмечена стела с тремя шарами. Рискнем предположить, что некоего смыслового значения эти шары не имеют, а являются всего лишь вдруг распространившейся в это время деталью отделки.

По соседству  расположена другая стела. Читаем:

«Здесь покоится прах жены Динабургского Городского Головы Гликерии Васильевны Макаровой ум 29 марта 1879г на 57 г жизни.

Сей памятник любви и благодарности нежной супруге и чадолюбивой матери воздвигнут от оплакивающих потерю ея супруга двух сыновей и дочери»

Понятно, что сам Городской Голова в те времена никак не мог быть «раскольником», даже брак этот – поступок, ну а публичный памятник…

Очень красива стела, со сложным резным орнаментом, но «нечитаемая».

На следующих фотографиях запечатлена одна из самых редких в Латгалии стел – Трубициных.

На лицевой части отчетливо выделяются четыре Креста – основной и три на вершине стелы. Впечатляет и изысканный, несмотря на кажущуюся простоту, орнамент отделки.

На обратной стороне читаем не очень внятную запись:

«На сем месте погребена раба Божия Параскавия Трубицина и дочь ея Дария Параскова сконч в дек 1888 года жития ее было 65 лет

Памятник сей поставлен от зятя и дочери Андрея и Ирины Комаровых»

И еще, в отличие от большинства стел, памятник имеет и боковую отделку. Жаль, что стела эта выглядит беспризорной… и несть числа уничтоженных памятников мемориального искусства на Даугавпилсских старообряческих кладбищах.

В заключение обращаем Ваше внимание и на парочку современных памятников.

 

ГРИВСКОЕ СТАРООБРЯДЧЕСКОЕ КЛАДБИЩЕ

 

Грива — общее название левобережной части нынешнего Даугавпилса.

Впервые поселение с таким названием  упомянуто в этом месте в 1802 году. Оно постепенно вбирало в себя мелкие населенные пункты, в 1831 году была ненадолго присоединено к Динабургу. С 1849 г. по 1912 г. была местечком Илукстского уезда Курляндской губернии. “Местечко” насчитывало в конце 19 века более 8000 человек, а в 1912 году  Гриве присвоили права города. Скорее всего именно здесь размещалось известное по многим историческим справкам Илукстское староверское Училище. Илуксте – небольшой латышсконаселённый городок, а в Даугавпилсе руссое население составляло втрицатых годах всего 20%. (75% составляли квреи и поляки)

 

В 1953 году Грива была окончательно присоединена к Даугавпилсу и стала его микрорайоном.

Сейчас на Гриве и ее “пригородах” действуют три старообрядческие общины: Гривская, Нидеркунская и Малюткино-Юдовская. Последняя имеет собственное кладбище  на красивом холме в двух км от моленной. Прихожане Гривского и Нидеркунского храмов находят последний покой  на большом Гривском кладбище.

Массив Гривских кладбищ всключает в себя не только старообрядческое. Однако староверы за два века “заселили”  обе стороны дороги, ведущей из города в Лауцесе.

С левой (если ехать из города) стороны находится новое кладбищ, открытое, видимо. после 1 мировой войны. Оно хорошо спланировано и украшено типовыми памятниками ХХ века

Старая часть кладбища тянется узкой полосой  справа и именно там находятся наиболее древние памятники. Однако оно продолжает действовать и принимать все новых и новых «насельников» и не только на старинные родовые участки.

 

На Гривском кладбище погребены многие видные деятели местного старообрядчества, в том числе 8 наставников (не только гривских). Это П.Т. Стрелков,  Е. Кудряшов, К. Никифоров,  М. Поддубников и др. Самый старый здесь  памятник наставнику – стела Савве Синякову, скончавшемуся в 1882 году.

Жаль, что не указано, где именно о.Савва был наставником. Зато радостно, что  этот памятник не заброшен  за сто с лишним лет!..Недалеко есть скромные могилы родителей известного законоучителя и певца Рижской Гребенщиковской староверской общины  А. Макеева.

Можно отметить, что здесь встречаются знакомые по Володинскому кладбищу фамилии, в том числе – и  самих Володиных, а  также Зиль, Горкины, Гладышевы, Коломажниковы и др.

 

На кладбище сохранилось довольно много стел, чаще безымянных. К последним, к сожалению, относится и самая красивая (из найденных нами) выдающейся работы стела из местного камня.

К ней уже кого-то «подселили» и тут же забросили. Стелы подобной формы и «рисунка» встречались нам в этом регионе, но ни одна не могла сравниться с  Гривской по качеству работы и художеству!

К сожалению, многие другие памятники  постигает еще худшая участь.

Неприятно видеть в самом центре этого кладбища семейное захоронение одной ветви известного не только в Даугавпилсе рода Формаковых. Такого разгрома мы не видели ни на одном из более 20 посещенных кладбищ! И куда приятнее смотрится мемориал Формаковых на Новостроенском кладбище…

 

Мало того, именно в этой, исторически наиболее ценной части кладбища, происходит активная  “аннексия” территории захоронениями никонианскими, с уничтожением всего – плохо ухоженного…

Противоположная часть Гривского старого кладбища исторически являлась самостоятельным  Калькунским кладбищем. Ныне этого кладбища уже не существует – территория  “подготовлена” к последующим погребениям…

Через дорогу простирается большое хорошо спроектированное, но практически совковое — новое Гривское кладбище. Хотя и на нем встречаются приятные исключения.

Тридцатые годы прошлого столетия были достаточно скудными, и характерные памятники этих лет встречаются редко. И, конечно же, эти столь дорогие памятники поставлены дорогим сердцу …    Очень хороши стелы и юной девице Шерстовой, и взрослой Федоровой…

Внушительно выглядит Крест — новодел Куракиных.

Пожалуй, самым красивым семейным ансамблем является мемориал Ивановых. При всех отступлениях от староверских традиций — сочетание старинного Креста с чередой именных плит впечатляет.

Из памятников наставников особенно интересен основателю династии наставников — Евфимию Кудряшову.

А на старом Гривском кладбище покоится ещё один известнейший наставник – Прокопий Стрелков, один из известнейших староверских книжников – собирателей…

 

И в заключение нашего экскурса по староверским Двинским кладбищам хочется верить, что несмотря на все жизненные перипетии и катаклизмы сознания — большая часть сокровищ уцелеет для внимательного взора будущих поколений староверов Латгалии.

 

 

Володино — музей под открытым небом.

Володинское кладбище ( Лауцесская волость).

 

Чтобы  найти это кладбище, следует выехать из левобережной части Даугавпилса (Гривы) на восток по шоссе Р 68 и через неполных 10 км свернуть вправо на указатель Mirnijs Pašvaldība. Вскоре покажется поселок, и в нем роща – это и будет кладбище. В настоящее время посёлок, возможно, переименован в Лауцесе.

Володинская старообрядческая община – одна из самых ранних на территории Латвии да   и Прибалтики вообще.  Сами староверы  называют  1660 год – тогда, по преданию, и был построен первый молитвенный дом в деревне ВОЛОДИНО, на пригорке, отстоящем (по прямой) от кладбища примерно на 1 км. Молитвенный дом несколько раз горел и  снова отстраивался, его в середине XIX века закрывали власти. Но многочисленные  прихожане  восстанавливали его во все более достойном виде. В 1935 году, по данным книги А. Малдрупса “Aprinķu un pagastu apraksts R.1937.”  в волости насчитывалось 1446 старообрядцев, составлявших тогда 36 процентов населения  В те годы общину возглавляли наставники И. Колосов, Ф. Коротков, председателем был И. Яковлев.

Однако сегодня лишь тесаный каменный фундамент, большое крыльцо, высокие кованые ворота и ограда вокруг молодой древесной поросли вдоль фундамента – вот и все, что осталось от некогда большой моленной, красовавшейся на холме

 

Пожар 1964 года уничтожил дедовское наследие, а у  немногих внуков, еще остающихся верными  древним заветам, уже нет сил восстановить сам храм. Тем не менее молитвы по древлеправославным канонам не переставали возноситься и здесь: общее моление ( в 2006 г.)совершается в стареньком бывшем доме наставника, стоящем ввиду памятных ворот.  Но и в этом  очень скромном помещении нет покоя: грабители с завидной регулярностью похищают приносимые  местными жителями иконы.

В время нашего обследования Местного кладбища (2005г.) обязанности наставника уже много лет исполнял потомственный володинский житель НИКИТА АРХИПОВИЧ РЫЖАКОВ (1921 г — 2008). Он и был нашим проводником по кладбищу, где лежат многие поколения его предков, а фамилия Рыжаковых то дело встречается на памятниках…

Вся его жизнь протекала на виду односельчан. Начальная школа, работа в отцовском хозяйстве, освоение церковной грамоты, основ и традиций древлеправославия. В конце войны – мобилизация в Советскую армию, ранение под Елгавой, в 1946 году – демобилизация с  инвалидностью  2 группы. В 1947 году перешел жить в только что выстроенный свой хутор. В 1949 при коллективизации все было отнято. Работал в колхозе на разных работах, а ночами постигал творения отцов церкви и особенности древнерусской нотации. Еще в 1959 году прихожане доверили Рыжакову общинную кассу и за истекшие почти полвека не пожалели об этом. После смерти последнего наставника люди попросили Никиту Архиповича продолжить его дело, и он, выйдя в 1976 году на пенсию, исполняет эти нелегкие обязанности, пытаясь противостоять расшатыванию традиций староверия. Две дочки живут в Риге, сын – в Даугавпилсе. Совсем недавно ушла в мир иной верная спутница всей жизни. Почти ежедневно Никита Архипович на стареньком “запорожце” приезжает на кладбище навестить ее. Там мы с ним и встретились.

Земля, на которой располагается кладбище, приватизирована общиной. Но самоуправление по-прежнему помогает в уходе за территорией площадью около 2 га. Погост обнесен оградой, содержится в порядке. Какого-либо одного общинного памятника здесь нет, поминовение начинается с литии на могиле последнего наставника

По словам Никиты Архиповича,  Володинская община никогда не имела другого кладбища, кроме этого. Значит, оно используется, возможно, с 17-го века. Если в то время  и   был какой – либо небольшой каменный “памятник”, отыскать его маловероятно: он должен быть давно покрыт землею при  последующих захоронениях. Можно без большой натяжки утверждать, что большая часть кладбища уже использована, по крайней мере,  дважды.  В центральной   и южной части много старых, давно осиротевших “могилок”. Cами могильные холмики сравнялись с землей. На эти участки теперь претендуют нынешние жители (и не только старообрядцы). Рыжаков  и другие представители старшего поколения не одобряют этого, хотя  и  понимают потребности людей. Однако, если они занимают “место” с древним памятником, община просит  такой памятник не снимать и ухаживать за ним. Так что валяющихся в траве, заросших кустами древних камней с крестами здесь почти не найти. Есть безымянные могильные камни (предшественники будущих стел), которые, так сказать, естественно врастают в землю и говорят о древности Володинского кладбища.

Вообще древних каменных памятников здесь много, и датированных и “бесписьменных”. Одних только каменных стел с крестами более 50. А  еще каменные Кресты, простые и полированные. И все это, по меньшей мере, двухвековое наследие располагается компактно и почти все обозримо из центра.

 

Самым старым датированным памятником, обнаруженном нами в Володино, был  небольшой каменный Крест. На обратной стороне его высечена надпись, которая в современной транскрипции  выглядит так: ”На сем месте погребено тело раба Божия Евфима

скончавшегося 11 марта 1803 года”. Однако сам Крест не прозводит впечатление седой древности. И действительно, неподалеку мы обнаружили аналогичный, с датировкой начала двадцатого века. Стало ясно, что  памятник поставлен значительно позднее, взамен утраченного деревянного Креста. Но как бы там ни было, это – самое раннее датированное захоронение  из вообще обнаруженных нами в Латгалии.

К 20-ым годам 19 века относятся стоящие рядом два памятника – скромные, просто ограненные камни. На одном их них – узко высеченной линией выведен контур восьмиконечного Креста и орудий страстей. Чтобы прочитать славянские буквы, пришлось на см 20 откопать землю. Тогда  мы  увидели не совсем ровные строки славянской вязи: “Преставися Прасковия Михайлова  1825(?) ноября.”

Рядом — камень несколько меньшего размера и с таким же  схематичным избражением Креста. Заметно, что он выполнен той же рукой, что и у Прасковии, с датой 1820 (или 1826). По другую сторону от этих камней — значительно более крупная и лучше оформленная стела, стоящая на каменном основании.

Лицевую сторону ее занимает Крест с копьем и тростью, выполненные низким рельефом. Не типично здесь то, что канонические буквы и титлы помещены на самой плоскости Креста. Правая боковая грань и вся оборотная сторона  заняты ровными строками славянской вязи. От времени многие буквы,   особенно славянские цифры, выкрошились и исказились. Однако удалось — таки разобрать, что здесь был погребен Каллистрат (?) Ефремов, «наставник  Динабуреский”. Н. Рыжаков пояснил нам, что несколько десятилетий назад этот памятник, уже упавший, был общиной поднят и снова установлен на основание.

Самые крупные и художественно ценные  стелы Володина относятся к середине 19 века.

Вот семейное погребение рода Володиных (возможно, потомков родоначальника всего этого поселения). Большая прямоугольная плита ( сейчас высота от земли 175 см, ширина 75)

со стесаными верхними углами, слегка сужающаяся кверху. Отделка строга и аскетична. На лицевой стороне – тщательно выполненный низким рельефом  голгофский Крест с титлами и орудиями страстей.  Под “Голгофой” крупное, весьма натуральное избражение головы Адама, а ниже “1841-18…од”. Вся оборотная сторона стелы испещрена записями, выполнеными разной рукой. Вот что удалось разобрать: ”На сем месте  погребены рабы Божии…Харлампия Никифорова Володина жившего лет 86 и по 1 июня…1846 года жена его Ме…1871 года жене его 65 и покоил…10 дня 1820 года Погребено…Савелия Володина дети…дочь Анисья…жена дин. купца Сев…Тихомирова, жития лет 20”. Таким образом, перед нами  не просто семейный памятник, а  родословная святыня (жаль, плохо сохранившаяся). На одной грани памятника повреждение — как будто отбит кусок, а несколькими сантиметрами далее – сквозное отверстие (просверленное?).

К такому же типу памятников относится и  родовое надгробие Горкиных. Это тщательно обработанный огромный монолит, глубоко уходящий расширенным основанием в землю. Вершина его оформлена в виде профиля купола русского храма. Наземная высота сейчас в высшей точке – 175 см, ширина -75см, толщина камня у земли — 27см. На оборотной стороне красивыми славянскими буквами торжественное заявление: “На сем месте погребен род друйского (?) купца Иосифа Андреева Горкина”. Ниже – уже несколько иным “почерком”: “На сем месте погребено тело раба Божия Кирилы (!), было его жизни от роду лет 34, а преставися 1857 г. Августа 22 дня. Да будет ему вечная память”. Самая последняя запись выполнена менее искусной рукой с большими сокращениями из-за недостатка места: “Зде погребено тело дрей. (!) куп. Иосифа Андреева Горкина, жил лет 89   4 м. 8 дней.”.

Эта стела  наводит на предположение о том, что зажиточные люди и прежде заказывали семье (и себе) памятники заранее, тем более, если знали хорошего мастера. А мастер такой был – об этом говорит  лицевая сторона стелы Горкиных.

Восьмиконечный Крест распростерт на всю плоскость плиты. Его размеры гармоничны,   пропорциональны, как  и неизбежные орудия страстей. Но главная, на наш взгляд, особенность этого памятника – славянские буквы с титлами (знаками общепринятых сокращений). Обычно они (это  знаки обязательных 18 слов) являются как бы вспомогательными элементами при Кресте. Здесь же они, по эмоциональному воздействию, равнозначны Ему. Расположенные в девять строк, они занимают всю оставшуюся от Креста плоскость стелы. Это большие, около 10 см буквы, исполненные, как и Крест, в технике барельефа, хотя они кажутся даже более выпуклыми. И  при этом не возникает впечатления перегруженности памятника. Крупно и раздельно, хочется сказать, — чеканно, выступают буквы из камня, возвещая силу Слова, которое, как говорится в Евангелии от Иоанна,  “В начале  было”.

Стела Горкиных чем-то неуловимо напоминает памятники Древнего Египта с рядами высеченных в камне иероглифов. Это высокая  гармония соотношения частностей и целого. (И даже незначительное отступление от канона в титлах верхней строки остается незамеченным).

На кладбище есть еще одна  стела, похожая на вышеописанную. Над Крестом там  вырублено углубление для иконки. Хотя в целом этот памятник повторяет композицию стелы Горкиных, но здесь нет уже ни той соразмерности, ни гармонии.

Среди других стел надо отметить богатую художественную отделку памятника из светлого песчаника. Вершина  стелы несколько заострена, Крест находится как бы под сенью кровли , ниспадающей по бокам тремя “ «складками», угловатыми изнутри и округлыми «шнурами» снаружи.

Каждая  “складка” камня врезана на разную глубину, что создает вокруг центра композиции игру света и тени. Кроме того, прямоугольная форма  лицевой плоскости памятника смягчена  орнаментальной  отделкой, местами уже выветрившейся. Титлы и буквы малозаметны, выделяя основу всей композиции — Крест. В нижней части и на боках стелы имеются “зеркала” (или «картуши»)) — высеченные в камне обрамленные плоскости, возможно, предназначенные для  каких-то записей или избражений. По два-три таких памятника мы видели на  кладбищах Даугавпилса, Гривы и Кривошеева. Видимо, они вышли из одной  вполне профессиональной мастерской, имевшей много заказов. Но только в Володино на “зеркале” в центре и на боковых гранях вырезаны детали мягкого, растительного орнамента, напоминающего резьбу на древних русских белокаменных соборах или на деревянных наличниках. Впрочем, изображение  на лицевой части  скорее напоминает двух живых существ. Оборотная сторона памятника густо покрыта  плохо читаемой записью. Удалось различить : “ На сем месте  погребены тела рабов Божиих Семеона Савельева Кочмарева….и Семеоновой…..Сотвори им Господи вечную память”. Последняя запись, уже на основании памятника, помечена  1898 годом, т.е. перед нами еще одно семейное родословие, вернее, мартиролог.

На Володинском кладбище  имется еще несколько стел, имеющих интересные особенности. Так, например,   в юго- восточном углу кладбища, есть небольшая стела на отдельном основании. Она имеет на каждой стороне  по совершенно

идентичному Кресту и никаких записей. Наши попытки  узнать у старожилов и наставников, в каких случаях могли ставить такие памятники, не увенчались результатами.

Еще одна небольшая  стела с примитивно высеченым Крестом, на обратной стороне которой легко читается надпись: ”Здесь погребено тело раба Божия Василия Рижского мещанина сент. 1830”. Есть  здесь и памятник, где на лицевой стороне  равновеликие Кресты расположены  в два яруса. Одной из самых поздних надгробных стел этого кладбища является памятник Григорию (фамилии нет), скончавшемуся в июле 1908 года. Это большая плита коричневого, уже машиной полированного  камня.

Красиво офрмлен верх стелы, а внизу, у подножия Креста слева и справа, размещены два полированых кружка. Должно быть, это символы Солнца и Луны, которые  бывают на литых напрестольных Крестах (только размещаются гораздо выше), но  на могильных –гораздо реже. Стел, увенчанных каменным шаром, столь распространенных на других кладбищах (Бикерниеки, гор. Даугавпилса и др.) в Володино почти нет.

Как уже упоминалось выше, ранних  Крестов из камня (не стел) на Володинском кладбище почти нет (и не было?). Сохранившиеся  большие полированные Кресты из светло-серого и черного камня, относятся к самому концу 19 и началу 20 века. Это свидетели экономического процветания  многих  местных уроженцев. Наиболее ранним из них, кажется, является двухметровый  Крест над могилой скончавшегося в 1867 году  сорокалетнего Леонтия Столерова…

Часть из наиболее когда-то роскошных и сохранившихся  захоронений видны сразу из ворот кладбища. Это возвышающиеся по соседству  друг с другом богатые полированные Кресты из черного гранита на могилах Агликерии Ивановны Панковой (1912 г.), С.Е.Горкина  и,  видимо, его дочери Агафии Степановны Леоновой (1927). Пятидесятилетний Горкин скончался в 1919 году, памятник, возможно, поставлен женой и

детьми позднее того трудного года. На нем эпитафия: “Помяни, Господи, раба своего Степана, егда приидеши во царствие свое.”  Все эти три больших Креста, во многом схожиe, составлены из нескольких частей и стоят на бетонных основаниях. На могиле Леоновой сам Крест литой металлический, остальное – гранит. Возможно, эти памятники сработаны  в одной мастерской (в Даугавпилсе?) Перед могилой Панковой врастает в землю несокрушимая уникальная для Латгальских кладбищ каменная скамья, покрывшаяся мхом.

Совсем иначе смотрятся  два огромных   Креста Гуриновых из светлого, когда-то полированного камня. Сами  Кресты высотой 186 см да плюс еще 80 см пъедестала; размах большой прекладины 95 см. Для своей высоты они, при толщине камня 13 см, выглядят странно тонкими, хрупкими. Время установки Крестов сразу определить не удалось из-за трудности прочтения едва различимого текста. Они даже несколько наклонились вперед  Почти идентичен им и еще более  огромнен Крест такой же формы и того же материала. Его высота с основанием 3 метра. Надпись на основании   также малоразличима. Можно лишь понять, что Крест был установлен только над одной могилой, вокруг которой посадили четыре молодых липки. Сейчас могилы уже не видно, и только столетние липы обозначают место  чьего-то упокоения.

Как и повсюду в Латгалии, после упадка экономики в  начале 20-х годов, начался экономический подъем, что отразили  и   кладбища.  Володинские староверы тоже ставят своим родным достаточно дорогие памятники, среди которых можно встретить и модный одно время в Латвии мотив Креста на камне, обработанном под дерево с обрубленными ветвями и корнями. Такой памятник украшает захоронение скончавшегося в 1930 году Мартина Марченко.

К особенностям Володинского кладбища можно отнести и то, что мы не заметили следов разгула атеистического вандализма, так изуродовавшего многие прекрасные памятники на городских и даже на части сельских кладбищ.

По словам Н.А. Рыжакова, он еще застал остатки деревянной кладбищенской часовни на каменном фундаменте, от которого теперь ничего не осталось.

В заключение очерка, немного о местных особенностях. На уже совсем исчезнувших самых древних могилах нет следов их ограждения валунами (как в Красном). Сохранившиеся старые  нагробники – это бетонные “раковины” разной формы и величины, типичные для Даугавпилсского региона. Современные семейные участки и здесь очерчены  арматурно-трубными оградами, но, к счастью, этим не слишком злоупотребляют.  Среди этаких оградок можно еще узреть и красивую кованую решетку. Удивительно, что сюда не дошла в довоенные годы “мода” на массивные бетонные фигурные ограды,  так распростаненные на кладбищах соседней Гривы. Жаль, что время не сохранило больших деревянных крестов. А они здесь конечно, были —  и очень большие. Свидетельство тому – упрямо противящееся времени основание  гигантского трехметрового Креста, уважительно не тронутое  и оставленное между двумя современными оградками.

Обобщая первоначальное обследование Володинского кладбища, надо отметить его большую, может, даже исключительную историко-культурную и художественную ценность. Благодаря постоянной заботе руководства местной старообрядческой общины достигнута сохранность многих древних святынь, столь редкая для наших сельских  кладбищ. Даже  наше, в общем-то, беглое, обследование выявило редкие и прекрасные памятники в лучших традициях предков. При более тщательном и профессиональном исследовании  наиболее древних захоронений  можно предполагать еще не одно  открытие.

В перспективе кладбище может стать интересным объектом сакрального туризма, в том числе для самих старообрядцев. Но, прежде всего, весьма желательно рассматривать его как охраняемый хотя бы на региональном уровне памятник культуры.

 

Часть вторая. Красное и Пантелишки.

КРАСНОЕ

             По словам уроженки Красного Е.А. Никитиной, это поселение возникло в 18 веке. Основано оно староверами, бежавшими от гонений в России. В красивом месте — на холмистом взгорье над долиной быстрой речки выбрали они себе  новое местожительство и назвали его Красным. И последний приют их – тоже на красном месте – на самой кромке высокого берега, откуда видны и деревня и речная долина.

По площади кладбище не велико, на первый взгляд оно кажется совсем маленьким, пока  не зайдешь вглубь и не увидишь,  что  почти весь береговой склон тоже занят могилами. (И почему  жители Красного не расширили могильник за счет соседнего, сейчас совсем заброшенного поля? Ведь в советское  время полгектара на окраине поля разве было проблемой?) Хоронить, размещать памятники, оградки, да и просто навещать «своих» зимой, в гололед или после дождя – здесь всё это может вырасти в проблему. Зимний ураган 2005 года  большой ущерб этому кладбищу нанес именно на  склоне. Несмотря на помощь самоуправления, еще и в октябре того года не все вывороченные пни были убраны.

И все же центральная, самая древняя, часть этого кладбища в целом почти не разрушена вторичными захоронениями. Когда мы там были, еще не старые липы и березы сбросили свой наряд. И  из-под этого золотого ковра отчетливо просматривались древние семейные могильники Их большие (на три-четыре захоронения), не всегда правильные прямоугольники  обнесены небольшими  валунами. В нескольких случаях с восточной стороны выделяется один, более крупный. Некоторые такие камни-горбыли немного обтесаны, и на них можно разглядеть контур Креста.

На оборотной стороне одного такого камня  есть две неровные горизонтальные строки высеченых славянских букв и еще одна — наискосок. Жаль, что кроме имени «Трофим» пока полностью расшифровать эти надписи не удалось. В некоторых местах заметно, как, высвобождая место для более поздних  погребений, люди собирали могильные валуны в аккуратную кучку.

К концу 19 — началу 20 века относятся несколько больших, почти двухметровых стел с одним или двумя крестами, с каменными шарами наверху.

Самая ранняя из обнаруженных датирована 1861 годом. Видимо, более состоятельные жители Красного заказывали у профессиональных каменотесов  такие стелы, как  (тройной крест и шар) над «рабой Божией Татианой, 55 лет отроду»

Самая большая из стел Красного поставлена после 1885 года Малахию  Константиновичу (1804-1885) — «подарок от сынов Викулы, Авдея, Ефима, Трофима, Евстифея Молофеева»

Стелы оставались в почете и в 30-е годы 20 века. Видимо, поблизости был мастер-каменотес. Но  в них уже нет черт уникальности, неповторимости, в работе исполнителя заметен какой-то механический стандарт. Да и памятники уже не цельнокаменные: они состоят из 4-5 каменных блоков, из которых только верхние имеют религиозную символику и художественную форму.    Такие памятники было проще обрабатывать и перевозить

 

 ПАНТЕЛИШКИ

       Пантелишки – это когда – то большая деревня, населенная по преимуществу старообрядцами. Расположена  почти на границе Даугавпилсского и Краславского районов. Чтобы попасть в нее, нужно с шоссе Даугавпилс-Краслава свернуть налево к железнодорожной станции Извалда, пересечь полотно железной дороги и через одноименный поселок выехать в северном направлении. Через два-три км слева увидим большое кладбище, а за ним – деревню, над которой возвышается зеленая колокольня моленной. Храм недавно отремонтирован, обновлены и его ворота, окрашенные как-то особо празднично

Пантелишки принадлежат к тем немногим деревням Латгалии, которые в свое время не полностью расселились на хутора и сохранили  настоящие улицы, а не просто редкие дома вдоль проселочной дороги. Старинные бревенчатые избы еще хранят остатки глубоко традиционной деревянной резьбы. Однако, эта красота уходит буквально на глазах.

Благодаря   существованию молитвенного дома Пантелишки  издавна были своеобразным центром старообрядческой жизни для большой округи маленьких русских деревень и хуторов. Сюда съезжались и сходились на праздники  за 10 и более км. Встречалась родня, знакомилась молодежь, здесь крестили детей и, наконец, на местном  кладбище находили последнее пристанище большинство староверов округи. Жидино, Слутишки, Старое и Новое Рачино, Павловское, Гулино, Двинделишки, Колобухино, Бандуришки, Саргелишки, Крекели  — это еще не весь список Пантелишского  «прихода».

Уже исходя только из этого, можно предполагать  существование в Пантелишках большого старинного старообрядческого кладбища.

Так оно и есть: захоронения занимают более 2 га с юго-восточной стороны деревни. Наиболее древняя часть находится (если напрямую) не более чем в полукилометре от моленной. Однако заболоченная ложбина  разделяет их, поэтому и старинные ворота, и современные въезды на кладбище выходят прямо на хорошую грунтовую дорогу Извалда – Пантелишки.

В начале 20 века  местная старообрядческая община располагала приличными средствами. Об этом говорят  и  старинные кладбищенские  ворота добротной кирпичной кладки, на фундаменте из тесаного камня.

Ниши были украшены  иконами и крестами, которые исчезли, как и кованые узорчатые полотнища ворот. Когда-то была и ограда. Теперь ее можно проследить лишь местами. О зажиточности многих местных хозяев говорит и сравнительно большое для села количество дорогих каменных памятников, в том числе – и из полированного камня. Большинство их относится  к последним десятилетиям 19 века и началу 20 века. Как и почти всюду, где мы были, от 20-х годов почти нет примечательных памятников, от 30-ых кое-что дошло.

Кладбище начиналось, видимо, не позже 18 века с северного склона холма, обращенного к моленной и самой деревне. Скорее всего, эта часть была «заселена» дважды и теперь вновь переживает  упадок. Молодая поросль деревьев, кустарник скрывают поваленные, заросшие мхом небольшие стелы и просто тесаные камни с крестом, относящиеся к середине (?) 19 века.

Там же сохранились и развалины небольшого (примерно 2х4 м) каменного сооружения из валунов, вокруг — остатки старых захоронений.

Предположительно, это была часовня или Б хотя и маловероятно,-склеп. Такие еще в середине 20 века бытовали на некоторых сельских кладбищах. Вообще, исследование этой части могильника возможно только при наличии серьезной рабочей силы, соответствующего инструмента и времени — хотя бы нескольких дней..Больно видеть, что среди древних могил (и поверх их) расположилось несколько «новоделов». Нынешние хозяева их отгородились от кустов оградкой из арматуры, сразу за которой лежат опрокинутые  или выкопанные и брошенные надгробия,  возможно, их же предков.

Датированные каменные памятники этой старой части кладбища расположены вблизи дороги и относятся к 1882-1899 годам. В ограде Никитиных  — еще более ранний: «на сем месте погребен раб Божий Дмитрий. Преставился в 1871 году». На семейном участке семьи Конопец сохраняется простая маленькая стела с крестиком и трогательная надпись: «Покой, Господи, души Симеона м(ладенца), Анны м(ладенца), Анфисы м». На оборотной стороне  — 1924.

Слева от первых ворот основная масса захоронений относится к самому концу 19 века — 30-ым годам  20-го. Планировки здесь тоже нет, но порядка несколько больше. Нельзя не отметить  в глубине этого участка большое семейное погребение, относящееся ко временам Первой мировой войны. За небольшой оградкой соединены в один массив по меньшей мере три захоронения, еще одно – по другую сторону входа.

Четыре  почти равновысокие могильные стелы —  все  разные – стоят у изножия могил. На них даты  с 1913  по 1917 годы, И только на одном памятнике можно прочесть: «Упокой Господи, душу  раба своего Карпы, дер. Балабкино». Левая от  входа стела   отличается  оригинальным рельефным обрамлением Креста – круглая арка  охватывает его  верхнюю часть. На  другой стеле — по два креста с обеих сторон, что  встретилось нам впервые. Большое захоронение было выложено по периметру   крупными  брусками тесаного камня. И эти могилки давно осиротели и вскоре скроются под молодой порослью клёнов и других деревьев. Рядом есть еще несколько интересных памятников — небольшие  металлические кресты на каменном основании.

Но, конечно, самым впечатляющим семейным мемориалом не только этой  части, но и всего кладбища является ансамбль семейства наставника Жукова.  Прежде всего, бросаются в глаза четыре большие  стелы из полированного гранита.

Меньшая из них увенчана метровым металлическим  Крестом, под ней покоится Мартин Жуков — самый известный наставник общины (20-30 годы) в верхней части памятника надпись: «Покой, Господи, душу раба Твоего МАРТИНА ОТЦА».

На остальных восьмиконечные Кресты выбиты на самой стеле  и  под ними размещены лаконичные, но очень ёмкие слова псалмов: «Господи, да будет воля Твоя», «Сохрани мя, Господи, яко на Тя уповах», «Господи, вразуми мя и жив буду».

Могилы наставника и его жены объединены большим надгробником из тесаного камня. Кроме вышеупомянутых памятников, на участке  есть одна более древняя стела (без надписи) и современный гранитный памятник дочери Жукова – Матроне Мартыновне Якушевой (1908 – 1975).

Стелы средних размеров, почти всегда увенчанные каменным шаром, встречаются изредка по всей этой части кладбища. Иногда они включены  общий ряд семейных надгробий и даже поновлены,

иногда сиротливо ютятся между более поздними оградками. Как удачный пример сочетания старого и нового, пример уважительного отношения к памяти предков надо назвать семейные могилы Евдокимовых – Леоновых.

В центре — памятник с новым Крестом (вместо сбитого) прадеду-основателю. Петру Евдокимову (сконч.1911 году), вокруг – около 10 захоронений потомков. Они наглухо закрыты плитами с данными об уcопших. И вся площадь семейного участка  тщательно выложена плиткой, так что не надо полоть, вскапывать и т.д., остается только сметать листья.

Встречаются на кладбище и большие памятные стелы — и традиционные и с особой художественной отделкой…

Самая новая часть Пантелишского кладбища устроена более организованно и планомерно. Она не отличается каким-то особым разнообразием: все те же бетонные или небольшие каменные кресты и низкие плиты с фотографиями умерших или без них. На некоторых гармонично сочетается старая и новая символика. Например, памятник из розоватого камня Евстафию и Степаниде Осиповым, поставленный дочерью в конце 80-ых годов ХХ века.

Наиболее часто встречаются на пантелишских кладбищах фамилии: Агафоновы, Анисимовы, Баевы, Бондаревы, Богдановы, Васильевы, Емельяновы, Евдокимовы, Калинины, Леоновы, Ивановы, Михеевы, Никитины. Осиповы, Петровы, Тимофеевы, Трофимовы, Филатовы, Федотовы, Феклистовы,  Якушевы, Яковлевы и  Ермолаевы. Последние были весьма разветвленным родом во всей большой округе.

Ермолаев Иван Федотьевич (1839-1944) прожил в Браманишках 103 года, вырастил трех сыновей и четырех дочерей, выстроил сыновьям дома, привил им хозяйственную сметку и  верность Старой вере. Его старший сын Иван Иванович Ермолаев (1875-1963) — предприимчивый и энергичный человек, в годы Первой  республики при поддержке отца и родни приобрел трактор «Фордзон» и молотилку «Иманта», хорошо организовал свое хозяйство на 25 гектарах, открыл в дер. Браманишки небольшой магазин. Прибыль расходовал не только на нужды семьи, но и жертвовал общине и нуждающимся людям. После выхода царского Манифеста о веротерпимости он, при активном участии окрестных староверов, в 1907 году возглавил строительство моленной в Пантелишки и более десятка лет был председателем совета местной общины. Похоронен там же, где отец, на кладбище Пантелишки. (См. «Поморский вестник » №2 за 2005 г).

У выходцев из этих мест получены сведения  (туманные воспоминания) о том, что в этой округе, в т.ч. и на нынешней  границе Краславского района было еще несколько малых старообрядческих  могильников, оставленных  «давным давно».

 

 

Часть первая. Кривошеево.

            Бикериниекская волость расположена на северо-восток от Даугавпилса и граничит с Краславским районом. На  территории волости находятся две  общины и два действующих старообрядческих молитвенных дома – Кривошеевский и Пантелишский, при них  — соответственно Кривошеевское и Пантелишское кладбища, еще есть старообрядческое кладбище, именуемого в народе Красным.

Бикерниеки (почтовый индекс 5440) – волостной центр. Проезд из Даугавпилса: по шоссе Даугавпилс —  Краслава до Науене (около 7 км), поворот влево на Бикерниеки (около 10 км). Культурный работник волости — Елена Анисимовна Никитина,  уроженка семьи старообрядцев д. Красное. От нее и получена часть информации.

На этих кладбищах хоронят жителей не только Кривошеева — Бикерниеков, но и нескольких соседних деревень — Виселово, Шелехово, Рейнишки, Янчишки, Браманишки, Макарята и др. Бывает, усопших привозят издалека, из Даугавпилса, даже из Риги.

Кривошеевская моленная  находится  на окраине Бикерниеки, примерно в 1 км от центра. Нынешнее здание  построено в начале ХХ века. В середине 30-ых годов ХХ века, по данным  А. Малдрупса,  старообрядцев в волости было свыше 4000 человек, они составляли  более 80 процентов населения. Общину возглавляли в те годы наставники М. Гаврилов, И. Родионов, председателем одно время являлся  И. Яковлев.  В 2006 г. наставником  служит  Яков Федорович Иванов.

 

Фактически в Кривошееве существует два кладбища – Старое и Новое. Первое вплотную примыкает к моленной, второе расположено метрах в 800 к востоку. Территория Старого – 0,2 га  — принадлежит общине. Однако документы на приватизацию еще не оформлены. Хозяйственная принадлежность Нового (около 2 га) пока остается неопределенной. Самоуправление принимает участие в уходе за этим кладбищем (как и за другими): безработные обкашивают траву, убирают старые и поваленные деревья. Исторически два кладбища возникли по причине существования в прошлом здесь двух староверских общин – поморской и федосеевской. Судя по всему, поморская община именовалась Бикерниекской, а федосеевская – Кривошеевской. С оскудением федосеевства община стала единой с Кривошеевским храмом, а Бикерниекский храм был приспособлен в советское время под нужды администрации.  Кладбища стали общими и значительно расширились. Но старое прихрамовое кладбище практически осталось заповедным.

 

Новое Кривошеевское кладбище

Это кладбище  расположено на пригорке в большой светлой березовой роще, разрезанной хорошей проселочной дорогой ровно пополам .

Перед кладбищем  у дороги — небольшой мемориал землякам- старообрядцам, погибшим в с обеих сторон 1941-1945 г.г.

 

На двух  плитах по сторонам обелиска —  характерные старообрядческие имена почти 70 мужчин. Памятник установлен в 70-е годы прошлого века, на нем нет  советской символики, нет (пока?) и старообрядческой. Важно, что в Родительскую субботу перед Троицей поминовение усопших начинается с общей литии на этом мемориале. Только после нее приступают к молитвам на семейных погребениях.

Новое кладбище  начало заселяться, судя по датировке на сохранившихся памятниках, уже перед первой мировой войной. Самая ранняя обнаруженная дата — 1911 год (над могилой Сысоя Николаевича Алексеева). «Освоение» началось  с  правой от дороги части рощи. Видимо, вначале была намечена некоторая планировка, например – центральная широкая алея  в южную сторону. Возможно, здесь тогда располагались самые почетные места, судя по остаткам солидных памятников и надгробий. Из них надо отметить металлический крест, воздвигнутый общиной над могилой наставника.

Надпись гласит: «На сем месте покоится наставник Михей Евдокимович Шелков. Подарок Бикерниекской старообрядческой общины».

Однако  потом планировка нарушилась, а когда в 70-80 годы минувшего века почти каждая семья отгородила «своих» высокой решеткой из арматуры, найти проход между этими заборами стало весьма затруднительно. Эти почти сплошные голубые, зеленые, желтые  оградки —  вот самое первое впечатление от Нового кладбища.(Панор2) Над решетками возвышаются кресты, большей частью цементные (т.е. 60-90 годов). Деревянные встречаются только временные. Есть несколько каменных  — из гранита и песчаника.

Налево от проселочной дороги захоронения в основном относятся ко второй половине ХХ века, там крестов меньше, зато много  безликих каменных или цементных табличек с именами погребенных и маленьким восьмиконечным крестом. На этой стороне в последнее время все чаще хоронят не только староверов.

В целом кладбище ухожено, правда, нет  ни ограды, ни вала, ни колодца, ни «удобств». Мусор выносят в небольшую лощинку.

Что касается особенно интересных памятников, то надо отметить некоторые из двух десятков каменных стел.

Вот стела из песчаника с двойным рельефным крестом, где погребены Никита и Ирина ,умершие в марте 1919 года  — «Подарок от сына Григория Павловича из деревни Виселова» Есть и стела с тройным крестом над прахом Ирины и Андрея Артемьевых, скончавшихся в 1936 и 1938 годах

На ней под не совсем каноничными символами Голгофы – загадочные  буквы ТК. Нельзя пройти мимо небольшого современного памятника черного полированного камня с тщательно выгравированным восьмиконечным крестом. На нем имена: Гурский Ияков (1924-1950) и Иванова Анна (1825 (!)-1945). Две фотографии-молодого парня и старой женщины в темном платке . Внизу-неповторимая эпитафия: «Божьим детям от наследников». 120-летняя бабушка и двадцатилетний правнук?

Однако самым примечательным семейным мемориалом данного (и не только) кладбища являются «могилки» одного из наиболее древних  местных семейств – Андреевых. Мемориал расположен в южном конце центральной поперечной аллеи.

. Он представляет собой арку, опирающуюся на две опоры в форме усеченных пирамид. Под аркой находится двухметровый восьмиконечный Крест из черного гранита, на внутренней стороне которого золотой краской выведены все полагающиеся по старообрядческому канону символы. На наружной стороне арки надпись: «Сооруженъ сыновьями Павломъ и Андреемъ 1929 года». На боковых  «пирамидках» соответственно: «На сем месте погребено тело рабы Божией Марфы  род.1891.ум. 1927 г. г. При жизни звалась Марфой Феодоровной Андреевой» и «На сем месте погребено тело раба Божия Петра род.1856 ум.1921 при жизни звался Петр Феодорович Андреев». На внутренней стороне арки: «Покой Господи душа усопшихъ рабъ своихъ». Внутри ограды —  еще несколько могил  членов этой семьи. Последней из них является захоронение Николая Андреевича Андреева (1930-2002) Николай Андреевич был известным в Латвии  кардиохирургом, профессором  медицины.

Бросается в глаза  и такая особенность Нового кладбища: абсолютное большинство фамилий погребенных образованы от  русских мужских имён собственных: Андреевы, Артемьевы, Алексеевы, Богдановы, Васильевы, Гавриловы, Исаевы, Кузьмины, Лавреновы, Лукъяновы, Матвеевы, Парфеновы, Севастьяновы, Савельевы, Сидоровы, Яковлевы и, конечно, Ивановы. Последние составляют едва ли не половину из упомянутых на памятниках фамилий.

В сборнике «Русские в Латвии» — 3 (изд. Веди,.Рига, 2002) на стр.240-243 изложена  родословная древнего Кривошеевского рода. По  преданию, едва ли не все местные жители ведут свой род от  легендарного Андрея-воина, служившего в войске Ивана Грозного. Другие фамилии односельчан, по  тому же преданию, произошли от имен восьми сынов Андрея–воина: Алексея, Родиона, Лариона, Кузьмы,  Якова, Савелия, Кондрата и Макара-веселого.

Эту родословную удалось проследить по «Поминанию» (типичному предмету  старообрядческой семьи) — зачитанной рукописной книге в деревянной, переплетенной в кожу обложке, куда вписаны имена всех «усопших родителей», начиная с Андрея-воина…Книга эта хранилась в семье Андрея  Петровича Андреева…

Андрей Петрович Андреев  в годы первого Латвийского государства пользовался наибольшим авторитетом у односельчан.  Он в совершенстве знал старообрядческое богослужение, имел дома библиотеку не только из многих богослужебных книг, но и из исторических, философских, публицистических произведений и изданий по агрономии, естествознанию, механике и т.д. И книгами, и почерпнутыми из них знаниями он охотно делился с  соседями, жителями ближних и дальних сел. К нему часто приходили за советами в составлении прошений, завещаний. В его доме бывали не только учителя местных школ, но и инженеры из Даугавпилса, известнейший старообрядческий деятель Латвии И.Н. Заволоко, депутат Сейма М. Каллистратов и др. Свое 12-ти гектарное хозяйство он сумел сделать достаточно доходным, проведя полную мелиорацию, внедрив семипольный севооборот и используя новые орудия труда и методы обработки. На своей усадьбе организовал первый молокосборный пункт с пастеризацией и маслобойней, собственными силами оборудовал кузницу и мастерские. Из различных случайно приобретенных деталей  сконструировал и построил трактор-автомобиль. Так Андрею Петровичу удалось  обеспечить своим детям получение образования. Сын Григорий какое-то время работал учителем в с. Браманишки, дочь Клавдия Андреевна, работая в Бикерниекской средней школе, стала Заслуженным учителем Латвийской республики. О профессоре, докторе медицинских наук Николае Андреевиче говорилось уже выше..Ныне живущие представители  этой ветви рода  являются 13-15 поколением от Андрея-воина…

Это краткие сведения лишь об одной семье, покоящейся на новом Кривошеевском кладбище. Их дальние предки захоронены на СТАРОМ  кладбище, которое вызывает большой интерес   даже при первоначальном знакомстве с этим памятником культуры старообрядчества.

СТАРОЕ  Кривошеевское  кладбище.

 Его небольшая территория вплотную примыкает  с юго-востока к стенам Кривошеевской моленной .   Именно это самое тесное соседство уже само по себе является  свидетельством  если не древности, то весьма почтенного возраста обоих «объектов». Ведь по вековой общехристианской традиции долго считалось, что наилучшее место упокоения —  под стенами храма и, чем ближе к нему, тем лучше.

Со временем городские, да и сельские кладбища по разным причинам удалились от молитвенных зданий. Так что Кривошеево в этом смысле осталось в Латгалии одним из немногих свидетельств  прошлых веков.

Невысокий пригорок, на котором находятся кладбище и моленная, с востока и юга ограничивает небольшая лощинка. Тенистые вековые липы, дубы и березы осеняют последний покой нескольких поколений. Однако, и деревья не вечны — многие из них грозят упасть в ближайшую бурю. Между деревьями в последние годы привольно поднялась молодая поросль кустов.

Еще лет десять назад  кладбище было обнесено проволочной оградой с калиткой от дороги. Сейчас   лишь остатки ограды найдешь в колючих кустах. Из всех захоронений «действующими» являются не больше четырех. Из них образцом порядка и сохранения памяти (и памятников) предков можно назвать «могилки» Мироновых

Заброшенная часть кладбища – центральная –  уставлена различными надгробиями – от еле видного из земли треугольного камня  до высокого металлического Креста на каменном основании  с вылитыми буквами на обратной стороне: «На сем месте погребено тело раба Божия Александра Михайловича Кондратьева, скончавшегося 25 августа 1894г. Жития его было 74 года».

Почти так же малозаметны в траве и камни более правильной формы с  еле выступающим, но отчетливым рельефом восьмиконечного креста. Пропорции изображения иной раз выдают не совсем опытную руку каменотеса. Надписей на таких памятниках при беглом осмотре не обнаружено, возможно, для этого понадобилось бы откопать основание камня. Тем не менее, судя по аналогичным примерам с Володинского кладбища, такие примитивные плиты можно отнести к первой трети 19 века.

Интересны, возможно, даже уникальны на этом кладбище стелы второй половины 19 века. Таких массивных,  до 1.8м в (современной!) надземной части стел насчитывается около 15. Большинство из них являются монолитами —  песчаниковыми плитами прямоугольной в целом формы. Такая плита  обычно расширяется книзу. Верхний же край лишь в одном случае представляет прямую плоскость, на середине которой лежит каменный шар. В остальных случаях верхние грани  срезаны наискось  или закруглены. Некоторые памятники увенчаны изящной волнистой аркой, иногда, опять-таки с каменным шаром.

Лицевая часть памятника  представлена   восьмиконечным крестом с каноническими титлами и знаками. Рельефный Крест находится в  обрамлении из 1-3  рельефных полос или валиков(«жгутов»), повторяющих очертания верхней части стелы. На двойных захоронениях изображены два креста в ряд, каждый в своей небольшой рамке.

Это все типично и для стел других кладбищ. Однако, только здесь, на Старом кладбище в Кривошеево, на  кем-то вывороченной стеле еще в 2002 году мы обнаружили необычную особенность.  И всё это благодаря тому, что этот памятник оказался кем-то вывернут из земли.

Верхняя часть стелы с одним крестом оформлена обычно и весьма скромно. Но вот в подземной части  низким рельефом даны две человеческие фигуры, разделенные перемычкой. Оконтурены только головы и общие очертания силуэта в накинутом длинном одеянии. Фотографию этого памятника мы неоднократно показывали на нескольких международных старообрядческих конференциях 2002-2004 годов. Однако, ни наставники, ни присутствовавшие там российские ученые не могли  дать каких-либо объяснений: они видели это впервые. Оборотную сторону этой лежащей стелы мы не смогли посмотреть: чтобы поднять ее, нужны приспособления и усилия многих людей.

В 2005 году, при более внимательном обследовании этого кладбища, выявилось еще  кое-что необычное. Так, на боковых гранях (ширина ок.26 см) большой стелы  обнаружены силуэты человеческих фигур, по одной с каждой стороны.

Они исполнены в технике очень низкого рельефа, достигают в длину более 20 см.. У силуэта справа из-под одеяния выглядывают две тоненькие ножки (от стопы до голени). В целом  рельефы этой стелы напоминают общие контуры фигур людей в древнерусских лицевых летописях или иконах.

Примерно такие же изображения, только менее четкие, обнаружены и еще на одной безымянной большой цельнокаменной стеле.

Кроме того, она удивила нас еще одной неканонической деталью: на лицевой стороне, под главным  символом – крестом,  на отделенном от него выступом основании камня, найдено еще одно изображение. Весь прямоугольник основания обведен контуром —  узко высеченной линией, и в этой плоскости, тоже только контуром, весьма искусно размещены силуэты двух птиц, обращенных друг к другу. Птицы  с хохолками (голуби?) не вполне одинаковы, контур скупо намечает крылья и  лапки. Между птицами стоит широкая чаша на узкой ножке. При виде этих птиц один из наставников заметил их сходство с подобными изображениями на стенах некоторых древних храмов Новгорода.

Обе описанные выше стелы не имеют датировки. По сходным признакам их можно отнести к 70-80 годам 19 века.

Вблизи от них находится еще одна стела, может, самая массивная на этом кладбище. На боковых гранях особенно заметно, как сильно она расширяется к основанию. Ее правая боковая грань и обратная сторона сплошь покрыта славянской вязью.

Крупные (до 6 см) буквы выстраиваются в строки торжественного пасхального песнопения «Да воскреснет Бог и разыдутся  врази Его». Памятник с таким текстом найден еще и в Володино. Слова этой молитвы имеются  на оборотной стороне каждого нательного  Креста старообрядца.  Может, это надгробия наставников?

Вот ещё стелы с обширными эпитафиями. Некоторые уже трудночитаемы…

Вот, вкратце, самые интересные находки на памятниках Старого  кладбища.  Человеческие фигуры, как и птицы, не обнаружены ни на одном из обследованных нами кладбищ. (В 2007 году найдена еще одна стела на Макаровском кладбище около вышки) Удивительно, как при старообрядческой требовательности к каноничности намогильных памятников во второй половине 19 века, не на городском, а на  сельском кладбище могли появиться такие «вольности»? Или это – отголосок каких-то древних традиций «народного христианства», сохранившихся  только у местного населения в силу каких-то причин, связанных  со временем поселения (или вообще с происхождением) местных русских?

Были ли мастера местными? Некоторые стелы  удивляют  высоким качеством резьбы. И еще одна закономерность, общая для всех виданных нами старообрядческих кладбищ – все каменные стелы неповторимы в деталях.

PS.

Берём на себя смелость высказать удивительно красивую версию объясняющую и высеченные фигуры, и высеченных голубков.

Прочтите ниже приведённый отрывок из духовного стиха «Уж вы голуби, голуби…», и вы всё поймёте…

 

Уж вы голуби, вы белаи,
Мы не голуби, мы не белаи,
А мы ангелы хранители,
А мы праведным душам покровители,
А мы грешным душам спасители,
По воздуху летали мы,
Чуду дивнаю видали мы,
Как душа с телом расставалася,
Расставалася прощалася.
«Прощай тело моё, прощай белое,
Тебе тело моё во сыру землю идти,
А мне душе на суд праведный идти»…

 

 

 

ИЗ ВОССТАНОВЛЕННОГО.

В далёком уже 2007 году посчастливилось нам получить европейский грант с проектом «Исследования старообрядческих кладбищ Латгалии».  Обследовали около 60 кладбищ. Лучшие материалы из тех обследований будут восстановлены и размещены на восстановленом же этом нашем сайте.

Субатское   старообрядческое кладбище

Городок Субате расположен на самой границе с Литвой.  Население города составляет по данным ВИКИПЕДИИ — 964 человека. Исторический центр его сложился в 16 – 19 веках и является памятником Государственного значения (костел, лютеранский храм, старообрядческий молитвенный дом, Синагога, деревянные жилые дома на узких улочках  и т. д.) Плюс еще удивительно живописное расположение на берегах Большого и Малого Субатского озер — и все это рядом с хорошим асфальтовым шоссе Р-73 Нерета – Даугавпилс.

Уже при повороте с шоссе на Субате нас “приветил” большой информационный щит

Над зданием самоуправления  развевался флаг, так что нам не пришлось его искать. Там нас радушно встретила культурный работник мэрии  Гунта Семенова, потомственная уроженка Субате.

Мы были приятно удивлены ее осведомленностью в делах местного старообрядчества, порадовались  интересу к собиранию культурно -исторического наследия местных старожилов. Ведь старообрядцы живут здесь  уже три века. У Гунты даже есть альбом с фотографиями почти всех местных домов, построенных староверами. Потом под ее руководством мы осмотрели несколько узких живописных улочек, застроенных деревянными большими и малыми домами с неизменным крыльцом – верандой, выходящим на улицу (а не во двор или сад, как это обычно принято у латышей)

. Строили зажиточные старообрядцы в начале ХХ века и кирпичные дома . Так, семье Красниковых перед Первой мировой войной в центре города  принадлежали три дома. Кузьма Красников в те  годы был городским головой.

…По старинной улочке Сколу мы направились к молитвенному дому, построенному в 1906 году.

Перед моленной, как и перед другими храмами Субате, размещена большая информационная доска. Там имеются разные сведения о старообрядцах вообще, о субатских старожилах в частности, о строительстве молитвенного дома и его главных праздниках, даже есть перечень наиболее встречающихся в этой среде имен.

 

Пока мы все рассматривали и фотографировали, Гунта по телефону и в личном общении с прохожими выясняла местонахождение пожилых людей, которые могли бы нам дать  более точную информацию о кладбище и захороненных там людях.  Однако, многие, пользуясь погожей погодой, были на огородах – заканчивали уборку овощей. На огороде нашли мы и одну из активисток общины Домнику Трофимовну Зайцеву, урожденную Подосиновик. Она живет неподалеку, между  молитвенным домом и кладбищем. Много лет была секретарем общины. Уговорили Домнику Трофимовну оторваться от дела и провести нас на расположенное в 200м кладбище .

Субатское старообрядческое кладбище находится менее чем в километре от молитвенного дома. По словам Зайцевой, раньше покойников несли на кладбище на особых носилках, Теперь же носят на руках.

Кладбище расположено на полуострове, вдающемся в озеро. Его древнейшая часть с трех сторон окружена водами. поэтому “прирастать” кладбище могло только в сторону  города. С кладбищем граничат несколько огородов, теперь вновь являющихся частной собственностью.

Домника Трофимовна рассказала нам, что старая территория кладбища переполнилась уже в первые послевоенные годы. Поэтому в середине 50-ых годов местные власти отвели под захоронения примерно полгектара прилегавших огородов. Вскоре община построила там новые ворота с указанием даты их открытия – 19 октября 1957 года, перед которыми в Родительскую субботу и служат общую литию. Старые ворота сохранили, так что теперь на кладбище и по его территории проходит условная “улица, которую Д. Зайцева назвала Могильной

Территория  нового кладбища, занятая захоронениями второй половины 20-го века, являет собой обычную картину современного старообрядческого кладбища: множество горизонтальных каменных и цементных плит, бетонные, реже гранитные Кресты и почти непременные оградки. Впрочем и здесь свободных мест почти не осталось.

За старыми воротами начинаются захоронения первой половины 20-го века. Конечно, здесь, да и по всему кладбищу, встречаются  родовые могильники, где семья погребает своих уже по сто и больше лет.

Среди  памятников этого периода есть неполный десяток больших типовых гранитных Крестов, поставленных или до Первой мировой войны       , или в 50-60 годы прошлого века. Субатское кладбище  относится к числу тех, в которых отразился экономический  упадок  местного населения после  Первой мировой войны.  Он  здесь так и не  сменился заметным подъемом в 30-е годы….Поэтому  и нет дорогих и соответственно прочных памятников предъвоенного времени. Центральная часть старого кладбища, занимающая наиболее возвышенную часть полуострова, сейчас почти пустынна.

.Деревянные Кресты давно исчезли. Сохранилось лишь несколько  небольших каменных Крестов на бетонном основании и довольно крупных стел.

Именно здесь возвышается самая большая цельнокаменная и красивая стела этого кладбища. Её нынешняя высота от земли 133 см., ширина — 60см, толщина  камня 15см.

Восьмиконечный Крест почти наполовину выступает из поверхности камня, орудия пыток и буквы титлов  скорее намечены, чем высечены, и только подчеркивают осязаемую мощь Креста. Верхняя часть стелы составляет примерно одну четвертую часть её надземной величины и отделена от основной плоскости четкой двухъуровневой линией. Рельефный каменный  “жгут” обрамляет  мягко очерченное конусообразное навершие стелы, в низу его переходя во внутренний каменный завиток-волюту. В центре этой верхней части находится  овальный “медальон” с еще одним Крестом… Боковые грани всей лицевой стороны стелы обработаны насечкой в виде витой ленты. Вся композиция  отличается четкой простотой, гармонией частей и целого и изяществом скромной отделки. Вполне возможно, что эта единственная в Субате  стела заказана где-то  далеко от  местных камнесечцев, ибо воздвигнута она  по необычайному случаю, суть которого несколько(увы!) проясняет  большая надпись, высеченная на обратной стороне.

К сожалению, полностью прочитать мы ее не сумели. “РАБАМ БОЖИИМ   ПРЕСТАВИВШИМСЯ МЛАДЕНЦАМ  НА СЕМ МЕСТЕ ПОГРЕБЕНО ДЕВЯТЬ МЛАДЕНЦЕВ  …    ДАНИИЛА НИКОЛЫ   МА(РКА?)  ВАСИЛИЯ  ЕВФРОСИНИИ  ФЕВРОНИИ АГАФИИ   МАРФЫ  ИРИНЫ  СОТВОРИ ИМ ГОСПОДИ  ВЕЧНУЮ ПАМЯТЬ 1882 (?)”.

Что это было? Эпидемия? Думаем, тогда бы они были похоронены на своих семейных кладбищах. Пожар в доме, где было по какому-то случаю собрано 9 маленьких детей?..Девять детей примерно до 3-летнего возраста в одной семье? Не исключено (если жили вместе женатые братья), но маловероятно…Вариантов много… Пока нам не встретился ни один местный житель, кто хоть что-нибудь мог сказать об этом уникальном памятнике… Почему-то представляется, что это не семейный, а общественный памятник…

От этой стелы к востоку открывается панорама наиболее древней, хочется сказать, — заповедной части Субатского кладбища.

В этот тихий день золотой осени мы были восхищены открывшейся перед нами картиной.

Оконечность кладбищенского полуострова со всех трех сторон полого спускается к воде. А на усыпанной первыми золотыми листьями земле стоят серые камни с восьмиконечными Крестами…За камнями блестит озерная гладь  Удивительный  для старого кладбища порядок: ни зарослей кустов и высокой травы, ни поломаных оград и порушеных памятников…Чувствуется, что уход за этим духсотлетним могильником проводят не раз в несколько лет, а ежегодно, причем траву косят не менее двух раз. Это большая заслуга городского самоуправления, за что им низкий поклон!. Чистота, порядок  и   прекрасный покой природы – вот в чем и проявляется уважение современников к давно прошедшим по этой земле поколениям. Несмотря на пару современных арматурных оградок, втиснувшихся-таки в эту долженствующую быть заповедной территорию, хочется считать это место некрополем, хотя здесь и нет высокохудожественных памятников.

Могильные стелы – чаще всего грубовато обработанные камни сейчас высотой в метр или чуть больше – стоят так свободно, как будто  это люди пришли полюбоваться золотой осенью и озером. Ни оград, ни могильных холмиков.

Впрочем,  очертания могил местами еще заметны — их  обрисовывают тени. Тени же помогают заметить и несколько древних семейных могильников, где  три-четыре захоронения  в те давние времена объединяли в одну большую могилу  и обкладывали валунами или же кусками тесаного камня.

Большинство местных стел – монолиты, но есть и стоящие на отдельных основаниях. В нескольких случаях видны следы давнего уже ремонта. Валяющихся памятников нет, два, видимо, когда–то упавших, бережно прислонены к дереву.

Материал местных стел сильно подвержен эррозии, так что мелкие детали, в том числе и буквы  различить трудно. Надо отметить, что любовью к эпитафиям субатские староверы не грешили. В этой части кладбища мы обнаружили еще только  одну, но зато огромную  эпитафию.

На лицевой части крупной по этим местам (120см х 60) стелы  рельефом обозначен восьмиконечный Крест с расширенной нижней лопастью, где помещен символ Голгофы. Оборотная сторона вся испещрена не совсем ровными сплошными рядами славянской вязи,  без разделения на слова  Удалось разобрать, что за строками традиционного обращения усопшего “ В надежде общаго воскресения, молю, любезная моя братия и сестры..”, идут слова : “ на сем месте погребено (ы?)…раба Божия Михаила Вави…..жеваго…..жития его было на…свете(?) лет 95 …………….июня 1768(?) скончавшего житие в 1865 году. Сотвори ему Господи, вечную память”. Из датированных памятников,  обнаруженых нами здесь, этот, по-видимому, наиболее ранний. Самой же поздней стелой на этом кладбище может быть надгробие брату и сестре Иону Сидорову и Вассе Сидоровой — Колдовой, поставленный в  первое десятилетие ХХ века. Камень более тщательно обработан, особенно хороша отделка верха в древнерусском стиле.

И еще  на Субатском кладбище нашелся старый деревянный Крест, более 2 м высотой.

Он уже заметно кренится к земле, и, может, не переживет грядущую зиму . Но это последний из сотен стоявших здесь когда-то Крестов, единственный, увиденный нами на кладбищах Даугавпилсского района  СТАРЫЙ деревянный КРЕСТ!  И мы ему поклонились…     Заканчивая описание первоначального знакомства  с субатским кладбищем, надо отметить еще несколько особенностей. В отличие от других кладбищ этого региона, здесь почти не сохранилось памятников 20-30 годов, здесь почти не было или не сохранилось кованых металлических оград. Слева к границе старообрядческого кладбища, обозначенной когда – то валом, примыкает полоса новообрядческих захоронений.

После посещения кладбища, руководимые Гунтой Семеновой, мы заглянули к бывшему председателю общины Александру Трофимовичу Плешанову (1929 г.р.) и его жене Анфии Родионовне.

Неутомимая Гунта  принесла от нынешнего секретаря общины Раисы Афанасьевой самый старый из сохранившихся документов общины. Мы надеялись увидеть,  что-то из 19 века. Но оказалось, что это книга  посемейного учета членов общины середины 30-ых годов ХХ века

.

Записи сделаны уже на государственном языке. Две страницы, например, посвящены большой семье Пруссаковых, насчитывавшей 11человек мужского пола и 6 — женского.  Книга может служить источником для изучения состояния старообрядцев перед Второй мировой войной, т.к. дает еще дополнительные сведения о занятиях взрослых членов ссмьи и даже о их передвижениях.

Александр Трофимович поведал нам, что в 2006 году моленной исполняется 100 лет.А до того, как рассказывали родители         , здешние староверы ездили молиться в Литву, в Сипайлишки. Вроде бы и камни на кладбище везли  оттуда… Да, много лет был председетелем общины, теперь стар стал…Теперь председатель молодой, энергичный – Павел Скачков. Вот моленную подремонтировал, муниципалитет деньги нам дал… Нас мало осталось,  последней певице уже 80 лет. Петь не может, только читать. Больше у нас читать некому.. Я много своих книг через дочку отдал в Рижский Гребенщиковский храм…” 1848 год .

Из разговора с местными старожилами выяснилось, что вопрос о  судьбе древней  территории кладбища  весьма актуален. Свободных участков ”новой “ части кладбища почти нет, прилегающие к нему земли яляются частной собственностью. У муниципалитета свободная земля есть в значительном отдалении от старой части города, где живет основная масса староверов, где их молитвенный дом. Поэтому старожилы не соглашаются на “переезд” кладбища и поглядывают в сторону почти “пустующей” древнейшей части. Старые традиции – не тревожить покойников – их приостанавливают, но ….

Мы поделились своими выводами с представителями муниципалитета и старожилами. Старая часть Субатского старообрядческого кладбища должна стать заповедной. Благодаря сохранности и компактности расположения самых старых захоронений, это может явится еще одним объектом большого туристического комплекса Субате

Часто встречающиеся фамилии некогда (с  конца 19 в) живших в Субате староверов: Барышниковы, Борщинниковы, Блиновы, Блин,  Бучановы,  Воронцовы, Воробьевы, Григорьевы. Гусевы, Девятниковы, Дементьевы, Елайские, Емельяновы, Ермолаевы, Зайцевы, Зайченковы, Ивановы, Копытковы, Колдовы, Костыговы,  Микитовы,  Москалевы, Николаевы, Плешановы, Подосиновики, Потаповы, Поповы, Решетниковы, Рощенковы, Пруссаковы, Сапоговы, Сивачевы,  Скачковы, Семеновы, Сидоровы, Стародубцевы,  Черновы,  Шариковы,  Шаранины,  Якимовы…

 

 

Зимние праздники в доме Сипайловых.

14.01.11 13:40 | Автор: Administrator |

 

 ЗИМНИЕ       ПРАЗДНИКИ        В        ДОМЕ    СИПАЙЛОВЫХ

 

Начался рождественский пост... Не столь строгий, как Великий, да и немного  покороче его.

Последний двунадесятый праздник 2010 года (по  светскому календарю)4 декабря  — Введение Пресвятой Богородицы в храм…. «В ЦЕРКВИ  БОЖИИ ЯСНО     ДЕВАЯ        ЯВЛЯЕТСЯ  И         ХРИСТА             ВСЕМ БЛАГОВЕСТВУЕТ». Снова и снова трогает  рассказ о трехлетней малышке, храбро карабкающейся по действительно высоким  ступеням  (видели  по телевизору эти недавно раскопанные  ступени того Иерусалимского храма)… Недоумение самого первосвященика: что заставило его ввести этого ребенка  во Святая Святых?.. Читать далее «В семье Сипайловых. Зимние праздники» →

От Святок до Поста Великого.

31.03.10 11:20 | Автор: Administrator |

ИЗ ЦИКЛА   «В      ДОМЕ СИПАЙЛОВЫХ…»

 

От Святок и до Поста Великого.

Через несколько недель после Святок в наших храмах по воскресным праздникам читаются строки Святого Евангелия о мытаре и фарисее, о блудном сыне,  о Страшном суде… Все мы, нынешние, так или иначе – блудные дети, и древние притчи готовят нас к потребности очистить душу и тело постом и молитвою. Он грядет — Великий Пост, а за ним и долгожданный праздник Пасхи подаст о себе весть!

. ..Родительская неделя… В храм  с утра приходят десятки людей со своими поминальными книжками, приносят традиционную в наших краях кутью. (Отборные зерна пшеницы варятся на меду.) Все реже встречается давний обычай «служить родительскую» дома с приглашением наставника и кого-либо из причетников — если в семье нет по-церковному грамотных людей. Читать далее «В семье Сипайловых. От Святок до Поста Великого.» →